ДЕВОЧКА И САРИЭЛЬ
Всё не так. Я не понимаю, что со мной происходит.
То я обожаю подружку, то не могу её видеть.
Я знаю, чем заняться, но ничего не хочу делать для этого.
Надо сделать зарядку, но меня никто не заставляет и не говорит, как делать. И я не делаю.
Мне хочется всеобщего внимания, а на меня все смотрят равнодушно.
Вот ведь совсем недавно, по первому моему писку из самой дальней комнаты бежали на выручку. Тут тебе и водные процедуры, и помыли, и пожалели, на ручки взяли и накормили. Промок на прогулке — получите: бегом домой, переодели в сухое, конфету дали, мультик включили. И всё это — даже не спрашивая!
И да, круто возвращаться домой верхом на папиной шее.
А сейчас?!
Какие уроки?!
О, подружка звонит. Болтали полчаса.
Оп, про уроки забыла — ну и ладно.
Мне надо срочно поесть и идти гулять! Слышите!!!
О, почему так долго, неужели так сложно заранее приготовить и сразу выставить на стол, как только я попрошу?
Пойдём гулять?
…Как не хочешь?! Не можешь!?
Да что ж это такое? Может, меня никто не любит? Но я стараюсь подстроиться, даже иногда иду против своих желаний, чтобы понравиться. Но вне дома — с подружками. Они веселятся, хулиганят, а я боюсь. Боюсь их насмешек и осуждения старших, а так хочется. И я делаю — не получается. Слышу: «Неумеха, тупая, дура!»
Мне бы уйти, но одной скучно, родители вечно заняты. А меня надо занимать, рассказывать, играть.
А тут ещё и взросление, мальчики смотрят… и я на них.
Кошмар. Все эти мысли роятся в моей голове как пчёлы. Не могу заснуть.
Вот было дело — уложили в чистую постельку, спели песенку, а ты обнимаешь плюшевого кота Басика и сладко засыпаешь.
А сейчас и Басик, этот мой старый верный друг совсем выдохся до состояния безвольной мягкой подушки.
И мне так плохо. Я смотрю в потолок. Мои глаза наполняются, и вот две огромные тёплые слёзы скатились по моим щекам.
Но почему мне кажется, что я не одна? Я сама всё закрыла. Мне страшно, я сейчас закричу… Наверное, надо снова пойти в родительскую спальню. Заплаканные дочкины слёзы, испуганный взгляд заставят пожалеть, прижать… и я усну до утра.
Да, пожалуй, пойду…
А может, открыть шторы и пустить небо, звёзды и луну к себе в комнату?
Щелчок — и глухие жалюзи бесшумно поползли вверх, давая ночному свету и духу проникнуть в комнату. Стало светло, но этот свет не резал глаз, а успокаивал, окрасив все предметы серебряным сиянием. Да, необычное завораживающее сияние мерцало по всей комнате, и от него не было страшно. Дыхание стало ровным, и совсем не хотелось плакать.
— Да, — раздался шорох. — Ты сделала это.
— Что сделала?
— Ты вышла из тьмы. Сама… — продолжал шёпот. — Это редко случается, и это прекрасный момент.
— Почему я никого не вижу? Мне странно говорить с пустотой. Все скажут, что я сошла с ума, и мне опять будет больно.
— Нет. Сейчас ты увидишь. Пока успокой Басика, он дрожит от страха. Скажи, что дашь ему колбасы.
— Ах-ха-ха. А он и от слов о колбасе дрожит — только от предвкушения.
— Это лучше, чем от страха.
— Не бойся, Басичек, я никому тебя в обиду не дам. Хочешь колбасы?
Затих. Я готова.
Свет луны, как прожектор, осветил угол спальни и фигуру в чёрной куртке-косухе, джинсах, байкерских сапогах и белой рубашке с галстуком. Но не диссонанс рубашки под байкерским одеянием удивил меня, а огромные, мерцающие мелкими искрами крылья.
— Вау!!! Я даже не знаю, что сказать. Ты кто?
— Я — Сариэль. Я — Ангел.
— Никто не поверит… Лучше не говорить. Такой огромный…
— Зачем ты здесь?
— Потому что ты на грани. Ты в сомнении и тревоге.
— Но я никому не говорила. Как ты узнал…
— Я лучше всех знаю, когда душа на грани. Поэтому меня и зовут Хранителем Переходов.
— А я куда-то должна перейти?
— Да. Ты взрослеешь. И тебе многое непонятно.
— Да, я только об этом думала. Меня разрывает на части. Я просто в….
— Тссс, — Сариэль приложил палец к губам. — Я всё знаю.
— Да?
— Я раскрою тебе одну взрослую истину. Не все в жизни случается и будет случаться так, как ты хочешь. Подруги тебе рады, но у них полно своих забот. Родные и близкие любят тебя, но и они устают. А родители рано или поздно уйдут…
— Уйдут?! От меня? Совсем, - слёзы наполнили мои глаза,- Я не хочу… нет!
— Так устроен мир. Уйдут в другой мир. Но во всей этой неизбежности есть одна важная новость для тебя.
Я жду с нетерпением, когда этот гигант откроет мне самый взрослый секрет. Я зажмурилась…
— Ты никогда не была, не бываешь и не будешь одна.
— И кто же со мной всё это время? Ха!
— Ты.
— Я?!
— Да, ты. Та, которая внутри. Самая верная, чуткая, добрая и честная. Ты никогда себя не подведёшь. Поддержишь, поможешь, успокоишь.
— Но как, как распознать эту поддержку?
— Это верно. Ты ещё многого не знаешь и не умеешь. Никто сразу не знает. Люди учатся всему всю свою жизнь. Я помогу тебе. Бог создал нас, Хранителей, быть рядом. Не судить, не наказывать, но давать возможность любить и принимать себя.
— Это Боженька тебя прислал?
— Можно и так сказать.
Странно, но мне сейчас совсем не страшно рядом с ангелом, говорящим со мной шёпотом. А его вид, больше похожий на героя из старинного боевика, который я как-то смотрела с родителями, только вселял ощущение несокрушимой защиты. И шорох его…
— А… можно…
— Потрогать? Да.
Я коснулась его сильных крыльев. Погладила перья, плотно прилегающие друг к другу. Большие — в верхнем слое, и тонкие, почти пушинки, чуть глубже. Такие приятные на ощупь.
— Возьми одно. Вот это.
Он уверенно выдернул одно и дал мне.
— Спасибо.
— Когда захочешь, можешь вспоминать обо мне. Приходи поставить свечку в храме. А я всегда приду — в минуты твоих сомнений. Сядем и обсудим всё у огня твоей души.
— Да, — сказала я.
Так было легко и приятно. Знать, что у меня всегда есть я. А ещё — Небеса. Бог, который любит меня и посылает Ангела. Хранителя Переходов.
Яркий лучик утреннего солнца вылез из-за горы и погладил мою щёку. Вот и утро. Какой удивительный сон был сегодня… Слёзы, Ангел, дрожащий Басик…
Басик! Где ты? Вылезай из-под одеяла!…
Что это?.. Что это у тебя? Такое перышко… Значит, не сон?
Сариэль?!
— Да, — раздался шёпот…
То я обожаю подружку, то не могу её видеть.
Я знаю, чем заняться, но ничего не хочу делать для этого.
Надо сделать зарядку, но меня никто не заставляет и не говорит, как делать. И я не делаю.
Мне хочется всеобщего внимания, а на меня все смотрят равнодушно.
Вот ведь совсем недавно, по первому моему писку из самой дальней комнаты бежали на выручку. Тут тебе и водные процедуры, и помыли, и пожалели, на ручки взяли и накормили. Промок на прогулке — получите: бегом домой, переодели в сухое, конфету дали, мультик включили. И всё это — даже не спрашивая!
И да, круто возвращаться домой верхом на папиной шее.
А сейчас?!
Какие уроки?!
О, подружка звонит. Болтали полчаса.
Оп, про уроки забыла — ну и ладно.
Мне надо срочно поесть и идти гулять! Слышите!!!
О, почему так долго, неужели так сложно заранее приготовить и сразу выставить на стол, как только я попрошу?
Пойдём гулять?
…Как не хочешь?! Не можешь!?
Да что ж это такое? Может, меня никто не любит? Но я стараюсь подстроиться, даже иногда иду против своих желаний, чтобы понравиться. Но вне дома — с подружками. Они веселятся, хулиганят, а я боюсь. Боюсь их насмешек и осуждения старших, а так хочется. И я делаю — не получается. Слышу: «Неумеха, тупая, дура!»
Мне бы уйти, но одной скучно, родители вечно заняты. А меня надо занимать, рассказывать, играть.
А тут ещё и взросление, мальчики смотрят… и я на них.
Кошмар. Все эти мысли роятся в моей голове как пчёлы. Не могу заснуть.
Вот было дело — уложили в чистую постельку, спели песенку, а ты обнимаешь плюшевого кота Басика и сладко засыпаешь.
А сейчас и Басик, этот мой старый верный друг совсем выдохся до состояния безвольной мягкой подушки.
И мне так плохо. Я смотрю в потолок. Мои глаза наполняются, и вот две огромные тёплые слёзы скатились по моим щекам.
Но почему мне кажется, что я не одна? Я сама всё закрыла. Мне страшно, я сейчас закричу… Наверное, надо снова пойти в родительскую спальню. Заплаканные дочкины слёзы, испуганный взгляд заставят пожалеть, прижать… и я усну до утра.
Да, пожалуй, пойду…
А может, открыть шторы и пустить небо, звёзды и луну к себе в комнату?
Щелчок — и глухие жалюзи бесшумно поползли вверх, давая ночному свету и духу проникнуть в комнату. Стало светло, но этот свет не резал глаз, а успокаивал, окрасив все предметы серебряным сиянием. Да, необычное завораживающее сияние мерцало по всей комнате, и от него не было страшно. Дыхание стало ровным, и совсем не хотелось плакать.
— Да, — раздался шорох. — Ты сделала это.
— Что сделала?
— Ты вышла из тьмы. Сама… — продолжал шёпот. — Это редко случается, и это прекрасный момент.
— Почему я никого не вижу? Мне странно говорить с пустотой. Все скажут, что я сошла с ума, и мне опять будет больно.
— Нет. Сейчас ты увидишь. Пока успокой Басика, он дрожит от страха. Скажи, что дашь ему колбасы.
— Ах-ха-ха. А он и от слов о колбасе дрожит — только от предвкушения.
— Это лучше, чем от страха.
— Не бойся, Басичек, я никому тебя в обиду не дам. Хочешь колбасы?
Затих. Я готова.
Свет луны, как прожектор, осветил угол спальни и фигуру в чёрной куртке-косухе, джинсах, байкерских сапогах и белой рубашке с галстуком. Но не диссонанс рубашки под байкерским одеянием удивил меня, а огромные, мерцающие мелкими искрами крылья.
— Вау!!! Я даже не знаю, что сказать. Ты кто?
— Я — Сариэль. Я — Ангел.
— Никто не поверит… Лучше не говорить. Такой огромный…
— Зачем ты здесь?
— Потому что ты на грани. Ты в сомнении и тревоге.
— Но я никому не говорила. Как ты узнал…
— Я лучше всех знаю, когда душа на грани. Поэтому меня и зовут Хранителем Переходов.
— А я куда-то должна перейти?
— Да. Ты взрослеешь. И тебе многое непонятно.
— Да, я только об этом думала. Меня разрывает на части. Я просто в….
— Тссс, — Сариэль приложил палец к губам. — Я всё знаю.
— Да?
— Я раскрою тебе одну взрослую истину. Не все в жизни случается и будет случаться так, как ты хочешь. Подруги тебе рады, но у них полно своих забот. Родные и близкие любят тебя, но и они устают. А родители рано или поздно уйдут…
— Уйдут?! От меня? Совсем, - слёзы наполнили мои глаза,- Я не хочу… нет!
— Так устроен мир. Уйдут в другой мир. Но во всей этой неизбежности есть одна важная новость для тебя.
Я жду с нетерпением, когда этот гигант откроет мне самый взрослый секрет. Я зажмурилась…
— Ты никогда не была, не бываешь и не будешь одна.
— И кто же со мной всё это время? Ха!
— Ты.
— Я?!
— Да, ты. Та, которая внутри. Самая верная, чуткая, добрая и честная. Ты никогда себя не подведёшь. Поддержишь, поможешь, успокоишь.
— Но как, как распознать эту поддержку?
— Это верно. Ты ещё многого не знаешь и не умеешь. Никто сразу не знает. Люди учатся всему всю свою жизнь. Я помогу тебе. Бог создал нас, Хранителей, быть рядом. Не судить, не наказывать, но давать возможность любить и принимать себя.
— Это Боженька тебя прислал?
— Можно и так сказать.
Странно, но мне сейчас совсем не страшно рядом с ангелом, говорящим со мной шёпотом. А его вид, больше похожий на героя из старинного боевика, который я как-то смотрела с родителями, только вселял ощущение несокрушимой защиты. И шорох его…
— А… можно…
— Потрогать? Да.
Я коснулась его сильных крыльев. Погладила перья, плотно прилегающие друг к другу. Большие — в верхнем слое, и тонкие, почти пушинки, чуть глубже. Такие приятные на ощупь.
— Возьми одно. Вот это.
Он уверенно выдернул одно и дал мне.
— Спасибо.
— Когда захочешь, можешь вспоминать обо мне. Приходи поставить свечку в храме. А я всегда приду — в минуты твоих сомнений. Сядем и обсудим всё у огня твоей души.
— Да, — сказала я.
Так было легко и приятно. Знать, что у меня всегда есть я. А ещё — Небеса. Бог, который любит меня и посылает Ангела. Хранителя Переходов.
Яркий лучик утреннего солнца вылез из-за горы и погладил мою щёку. Вот и утро. Какой удивительный сон был сегодня… Слёзы, Ангел, дрожащий Басик…
Басик! Где ты? Вылезай из-под одеяла!…
Что это?.. Что это у тебя? Такое перышко… Значит, не сон?
Сариэль?!
— Да, — раздался шёпот…