СКАЗКА ДО САМОГО УТРА
Они сидели на тёплом от дневного зноя камне на вершине скалы и смотрели, как затухает день.
Море уже приняло за горизонт раскалённое усталое солнце, стало сине-серым и всё темнело.
Исчезли тени, но всё ещё было светло — небо не смирилось с концом дня и продолжало быть голубым.
Горизонт начал окрашиваться в жёлтый, постепенно переходя в розовый и наливался огненным красным золотом.
Краски неба густели. И вот показалась первая звезда.
— Скажи, Сариэль, как получаются сказки?
Ангел-великан посмотрел на юное создание, только-только начавшее замечать мелкие прыщики на нежной коже лица.
А она смотрела на него снизу вверх, с нетерпением ожидая ответа.
Он коснулся рукой её гладких волос:
— Когда трудно сказать.
— Трудно сказать? Так бывает?
— Вам, людям, лучше знать. Ангелы вообще мало говорят, больше слушают мысли.
Слова иногда пролетают мимо, как быстрые птицы, а мысли… мысли долго роятся.
И мы слышим, как они, сменяя друг друга, пытаются сложиться в голове.
— У меня так бывает.
— Я знаю.
— А иногда я боюсь сказать — вдруг обидятся.
Они замолчали, глядя, как город на краю моря раскаляется, будто угли костра под холодной луной и искрами звёзд на чёрном бархате ночи.
— Да, страшно. Я понимаю тебя.
Он выдернул из крыла перо:
— Держи. Когда будет страшно сказать — возьми лист бумаги и попробуй написать.
Они посмотрели друг на друга. Она воскликнула с изумлением:
— Написать?!! Пером?!!!
— Ах да, сейчас так не пишут. Но знаешь, самые известные сказки написаны почти такими же перьями… только гусиными.
— Гусиными? Га-га-га?…
Они рассмеялись.
— Да.
— Но это — совсем другое. Его не надо макать в чернила или краску.
Слова сами лягут на белое поле бумаги.
Он внимательно посмотрел на неё, как будто заглянул в душу.
— Пиши то, что не смогла сказать, глядя в глаза.
Она виновато опустила взгляд и загрустила.
— Поверь, слова уже есть. Держать их в себе бессмысленно.
Их нужно сказать — или высыпать на бумагу. А перо поможет. И знаешь, все слова, что от сердца — становятся сказкой
Она кивнула:
— Я знаю, кому написать. А потом отдам.
А вдруг не примет?
— Тебе надо выпустить слова. Тебе.
А примет или нет — человек сам решит.
Сариэль достал из кармана блокнот и протянул ей.
Вокруг стало совсем тихо. Небо давно слилось с морем.
Она решительно взяла блокнот и написала первое слово: «Прости»…
Вдруг небо просветлело над этими двумя, сидящими на разогретом камне.
И в свете этого волшебного сияния она писала.
Она писала, что долго не решалась, что то, что произошло, было плохо и нечестно.
«Ты можешь на меня обидеться и даже разозлиться,
но ты точно достойна знать правду…»
Она закончила, аккуратно оторвала листок и сложила его в конвертик.
— Отвези меня. Поздно.
Они сели на огромный байк. Взревел мотор — и они помчались вниз на крыльях набегающего ветра по ночному серпантину к тлеющему костру приморского города.
Тормоза скрипнули у подъезда. Она быстро подбежала и просунула конвертик в щель между дверью и полом.
Снова — газ. Ветер в лицо.
Вот и дом.
— Я очень рад, что ты нашла в себе такую смелость, — сказал он ей на прощание.
— Спасибо, что был рядом, Сариэль.
Ты и правда… немного сказал, но — то, что нужно.
Ночь. Уютная постель. Тишина.
Сладкий сон — и новая сказка до самого утра.
Море уже приняло за горизонт раскалённое усталое солнце, стало сине-серым и всё темнело.
Исчезли тени, но всё ещё было светло — небо не смирилось с концом дня и продолжало быть голубым.
Горизонт начал окрашиваться в жёлтый, постепенно переходя в розовый и наливался огненным красным золотом.
Краски неба густели. И вот показалась первая звезда.
— Скажи, Сариэль, как получаются сказки?
Ангел-великан посмотрел на юное создание, только-только начавшее замечать мелкие прыщики на нежной коже лица.
А она смотрела на него снизу вверх, с нетерпением ожидая ответа.
Он коснулся рукой её гладких волос:
— Когда трудно сказать.
— Трудно сказать? Так бывает?
— Вам, людям, лучше знать. Ангелы вообще мало говорят, больше слушают мысли.
Слова иногда пролетают мимо, как быстрые птицы, а мысли… мысли долго роятся.
И мы слышим, как они, сменяя друг друга, пытаются сложиться в голове.
— У меня так бывает.
— Я знаю.
— А иногда я боюсь сказать — вдруг обидятся.
Они замолчали, глядя, как город на краю моря раскаляется, будто угли костра под холодной луной и искрами звёзд на чёрном бархате ночи.
— Да, страшно. Я понимаю тебя.
Он выдернул из крыла перо:
— Держи. Когда будет страшно сказать — возьми лист бумаги и попробуй написать.
Они посмотрели друг на друга. Она воскликнула с изумлением:
— Написать?!! Пером?!!!
— Ах да, сейчас так не пишут. Но знаешь, самые известные сказки написаны почти такими же перьями… только гусиными.
— Гусиными? Га-га-га?…
Они рассмеялись.
— Да.
— Но это — совсем другое. Его не надо макать в чернила или краску.
Слова сами лягут на белое поле бумаги.
Он внимательно посмотрел на неё, как будто заглянул в душу.
— Пиши то, что не смогла сказать, глядя в глаза.
Она виновато опустила взгляд и загрустила.
— Поверь, слова уже есть. Держать их в себе бессмысленно.
Их нужно сказать — или высыпать на бумагу. А перо поможет. И знаешь, все слова, что от сердца — становятся сказкой
Она кивнула:
— Я знаю, кому написать. А потом отдам.
А вдруг не примет?
— Тебе надо выпустить слова. Тебе.
А примет или нет — человек сам решит.
Сариэль достал из кармана блокнот и протянул ей.
Вокруг стало совсем тихо. Небо давно слилось с морем.
Она решительно взяла блокнот и написала первое слово: «Прости»…
Вдруг небо просветлело над этими двумя, сидящими на разогретом камне.
И в свете этого волшебного сияния она писала.
Она писала, что долго не решалась, что то, что произошло, было плохо и нечестно.
«Ты можешь на меня обидеться и даже разозлиться,
но ты точно достойна знать правду…»
Она закончила, аккуратно оторвала листок и сложила его в конвертик.
— Отвези меня. Поздно.
Они сели на огромный байк. Взревел мотор — и они помчались вниз на крыльях набегающего ветра по ночному серпантину к тлеющему костру приморского города.
Тормоза скрипнули у подъезда. Она быстро подбежала и просунула конвертик в щель между дверью и полом.
Снова — газ. Ветер в лицо.
Вот и дом.
— Я очень рад, что ты нашла в себе такую смелость, — сказал он ей на прощание.
— Спасибо, что был рядом, Сариэль.
Ты и правда… немного сказал, но — то, что нужно.
Ночь. Уютная постель. Тишина.
Сладкий сон — и новая сказка до самого утра.
