Не знаю, с чего начать. Так много хочется сказать, а боюсь. Вот начну с какого-то пустяка — и не дойду до главного. Начну с главного — забуду про детали. А ведь надо сказать, надо пройти этот рубеж. Наверное, совсем не надо рассказывать предысторию — про то, как всё началось, про то, что привело к этой минуте. А может, и надо — тогда будет логика. Может, сказать, как было хорошо? Или, может, как будет хорошо? А всё равно итог тот же самый. Какой смысл вспоминать или петь дифирамбы? Чтобы смягчить удар? Это не поможет.

 

А если начнутся упрёки, расспросы, вопросы? Надо будет потом объяснять, как быть дальше… Зачем?

 

С каждой мыслью уверенность в удачном разговоре всё таяла. Она чувствовала, что кто-то наделил её уверенностью. Но как? Кто? Не получалось вспомнить. И в чём эта уверенность?

 

Она очень хотела освободиться. И вот сейчас надо сказать, а мысли застряли в голове, как в столичной пробке: стоят, дудят, каждая хочет проехать первой. А главная мысль стоит среди хаоса, мигает огнями и воет сиренами, как скорая помощь, которую ждут, — и если не освободить ей путь, то кто-то умрёт.

 

И всё это пульсирует и давит в висках.

 

— Я хочу уйти. Мне тесно, и я не чувствую свободы. Отпусти меня, пожалуйста.

 

Это прозвучало неожиданно, без вступлений и предысторий. Так беззащитно, что глаза зажмурились от ожидания неизвестного.

 

А он спокойно произнёс:

 

— Ты свободна.

 

Эта фраза показалась ей очень знакомой, но в то же время неожиданной. Как будто слышала она её от одного человека, а говорит её совсем другой — от которого она вообще не ожидала этого услышать. Она оторопела. И вдруг поняла глубину этих двух слов.

 

— Я пока перееду?..

 

— Это твой выбор. У тебя для этого всё есть. Не могу на него повлиять.

 

Спокойствие и уверенность дали понять, что, в принципе, всё, что нужно, уже случилось. И завтра начнётся с прекрасного утра — как в сказке, когда свет побеждает ночь.

 

Как же прекрасно смотреть, как меняется цвет неба, сидя в уютном кресле на тёплой террасе. В руках — ароматный кофе, на блюдце — хрустящий тост…